Конспект урока «Подборка стихов Э. Асадова» по литературе

Конспект урока на тему «Подборка стихов Э. Асадова»

1. Медвежонок

2. Бенгальский тигр

3. Яшка

4. Бурундучок

5. Стихи о рыжей дворняге

МЕДВЕЖОНОК

Беспощадный выстрел был и меткий.

Мать осела, зарычав негромко,

Боль, веревки, скрип телеги, клетка...

Все как страшный сон для медвежонка...

Город суетливый, непонятный,

Зоопарк - зеленая тюрьма,

Публика снует туда-обратно,

За оградой высятся дома...

Солнца блеск, смеющиеся губы,

Возгласы, катанье на лошадке,

Сбросить бы свою медвежью шубу

И бежать в тайгу во все лопатки!

Вспомнил мать и сладкий мед пчелы,

И заныло сердце медвежонка,

Носом, словно мокрая клеенка,

Он, сопя, обнюхивал углы.

Если в клетку из тайги попасть,

Как тесна и как противна клетка!

Медвежонок грыз стальную сетку

И до крови расцарапал пасть.

Боль, обида - все смешалось в сердце.

Он, рыча, корябал доски пола,

Бил с размаху лапой в стены, дверцу

Под нестройный гул толпы веселой.

Кто-то произнес: - Глядите в оба!

Надо стать подальше, полукругом.

Невелик еще, а сколько злобы!

Ишь, какая лютая зверюга!

Силищи да ярости в нем сколько,

Попадись-ка в лапы - разорвет! -

А "зверюге" надо было только

С плачем ткнуться матери в живот.

1948 г.

БЕНГАЛЬСКИЙ ТИГР

Весь жар отдавая бегу,

В залитый солнцем мир

Прыжками мчался по снегу

Громадный бенгальский тигр.

Сзади - пальба, погоня,

Шум станционных путей,

Сбитая дверь вагона,

Паника сторожей...

Клыки обнажились грозно,

Сужен колючий взгляд.

Поздно, слышите, поздно!

Не будет пути назад!

Жгла память его, как угли,

И часто ночами, в плену,

Он видел родные джунгли,

Аистов и луну.

Стада антилоп осторожных,

Важных слонов у реки, -

И было дышать невозможно

От горечи и тоски!

Так месяцы шли и годы.

Но вышла оплошность - и вот,

Едва почуяв свободу,

Он тело метнул вперед!

Промчал полосатой птицей

Сквозь крики, пальбу и страх.

И вот только снег дымится

Да ветер свистит в ушах!

В сердце восторг, не злоба!

Сосны, кусты, завал...

Проваливаясь в сугробы,

Он все бежал, бежал...

Бежал, хоть уже по жилам

Холодный катил озноб,

Все крепче лапы сводило,

И все тяжелее было

Брать каждый новый сугроб.

Чувствовал: коченеет.

А может, назад, где ждут?

Там встретят его, согреют,

Согреют и вновь запрут...

Все дальше следы уходят

В морозную тишину.

Видно, смерть на свободе

Лучше, чем жизнь в плену?!

Следы через все преграды

Упрямо идут вперед.

Не ждите его. Не надо.

Обратно он не придет.

1965 г.

ЯШКА

Учебно-егерский пункт в Мытищах,

В еловой роще, не виден глазу.

И все же долго его не ищут.

Едва лишь спросишь - покажут сразу.

Еще бы! Ведь там не тихие пташки,

Тут место веселое, даже слишком.

Здесь травят собак на косматого мишку

И на лису - глазастого Яшку.

Их кормят и держат отнюдь не зря,

На них тренируют охотничьих псов,

Они, как здесь острят егеря,

"Учебные шкуры" для их зубов!

Ночь для Яшки всего дороже:

В сарае тихо, покой и жизнь...

Он может вздремнуть, подкрепиться может,

Он знает, что ночью не потревожат,

А солнце встанет - тогда держись!

Егерь лапищей Яшку сгребет

И вынесет на заре из сарая,

Туда, где толпа возбужденно ждет

И рвутся собаки, визжа и лая.

Брошенный в нору, Яшка сжимается.

Слыша, как рядом, у двух ракит,

Лайки, рыча, на медведя кидаются,

А он, сопя, от них отбивается

И только цепью своей гремит.

И все же, все же ему, косолапому,

Полегче. Ведь - силища... Отмахнется...

Яшка в глину уперся лапами

И весь подобрался: сейчас начнется.

И впрямь: уж галдят, окружая нору,

Мужчины и дамы в плащах и шляпах,

Дети при мамах, дети при папах,

А с ними, лисий учуя запах,

Фоксы и таксы - рычащей сворой.

Лихие "охотники" и "охотницы",

Ружья-то в руках не державшие даже,

О песьем дипломе сейчас заботятся,

Орут и азартно зонтами машут.

Интеллигентные вроде люди!

Ну где же облик ваш человечий?

- Поставят "четверку", - слышатся речи, -

Если пес лису покалечит.

- А если задушит, "пятерка" будет!

Двадцать собак и хозяев двадцать

Рвутся в азарте и дышат тяжко.

И все они, все они - двадцать и двадцать

На одного небольшого Яшку!

Собаки? Собаки не виноваты!

Здесь люди... А впрочем, какие люди?!

И Яшка стоит, как стоят солдаты,

Он знает, пощады не жди. Не будет!

Одна за другой вползают собаки,

Одна за другой, одна за другой...

И Яшка катается с ними в драке,

Израненный, вновь встречает атаки

И бьется отчаянно, как герой!

А сверху, через стеклянную крышу, -

Десятки пылающих лиц и глаз,

Как в Древнем Риме, страстями дышат:

- Грызи, Меркурий! Смелее! Фас!

Ну, кажется, все... Доконали вроде!..

И тут звенящий мальчиший крик:

- Не смейте! Хватит! Назад, уроды! -

И хохот: - Видать, сробел ученик!

Егерь Яшкину шею потрогал,

Смыл кровь... - Вроде дышит еще - молодец!

Предшественник твой протянул немного.

Ты дольше послужишь. Живуч, стервец!

День помутневший в овраг сползает,

Небо зажглось светляками ночными,

Они надо всеми равно сияют,

Над добрыми душами и над злыми...

Лишь, может, чуть ласковей смотрят туда,

Где в старом сарае, при егерском доме,

Маленький Яшка спит на соломе,

Весь в шрамах от носа и до хвоста.

Ночь для Яшки всего дороже:

Он может двигаться, есть, дремать,

Он знает, что ночью не потревожат,

А утро придет, не прийти не может,

Но лучше про утро не вспоминать!

Все будет снова - и лай и топот,

И деться некуда - стой! Дерись!

Пока однажды под свист и гогот

Не оборвется Яшкина жизнь.

Сейчас он дремлет, глуша тоску...

Он - зверь. А звери не просят пощады...

Я знаю: браниться нельзя, не надо,

Но тут, хоть режьте меня, не могу!

И тем, кто забыл гуманность людей,

Кричу я, исполненный острой горечи:

- Довольно калечить души детей!

Не смейте мучить животных, сволочи!

1968 г.

БУРУНДУЧОК

Блеск любопытства в глазишках черных,

Стойка, пробежка, тугой прыжок.

Мчится к вершине ствола задорно

Веселый и шустрый бурундучок.

Бегает так он не для потехи -

Трудяга за совесть, а не за страх.

В защечных мешочках, как в двух рюкзачках,

Он носит и носит к зиме орехи.

А дом под корнями - сплошное чудо:

Это и спальня и сундучок.

Орехов нередко порой до пуда

Хранит в нем дотошный бурундучок.

Но жадность сжигает людей иных

Раньше, чем им довелось родиться.

И люди порою "друзей меньших"

Не бьют, а "гуманно" лишь грабят их,

Грабеж - это все-таки не убийство.

И, если матерому браконьеру

Встретится норка бурундучка -

Разбой совершится наверняка

Самою подлою, злою мерой!

И разве легко рассказать о том,

Каким на закате сидит убитым

"Хозяин", что видит вконец разрытым

И в прах разоренным родимый дом.

Охотники старые говорят

(А старым охотникам как не верить!),

Что слезы блестят на мордашке зверя,

И это не столько от злой потери,

Сколько обида туманит взгляд.

Влезет на ветку бурундучок,

Теперь его больше ничто не ранит,

Ни есть и ни пить он уже не станет,

Лишь стихнет, сгорбясь, как старичок.

Тоска - будто льдинка: не жжет, не гложет,

Охотники старые говорят,

Что так на сучке просидеть он может

Порой до пятнадцати дней подряд.

От слабости шею не удержать,

Стук сердца едва ощутим и редок...

Он голову тихо в скрещенье веток

Устроит и веки смежит опять...

Мордашка забавная, полосатая

Лежит на развилке без всяких сил...

А жизнь в двух шагах с чабрецом и мятою,

Да в горе порою никто не мил...

А ветер предгрозья, тугой, колючий,

Вдруг резко ударит, тряхнет сучок,

И закачается бурундучок,

Повиснув навек меж землей и тучей...

Случалось, сова или хорь встревожит,

Он храбро умел себя защитить.

А подлость вот черную пережить

Не каждое сердце, как видно, может.

1975 г.

СТИХИ О РЫЖЕЙ ДВОРНЯГЕ

Хозяин погладил рукою

Лохматую рыжую спину:

- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,

Но все же тебя я покину. -

Швырнул под скамейку ошейник

И скрылся под гулким навесом,

Где пестрый людской муравейник

Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу,

И лишь за знакомой спиною

Следили два карие глаза

С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа

Сказал: - Что? Оставлен, бедняга?

Эх, будь ты хорошей породы...

А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался,

Взревел паровоз что есть мочи,

На месте, как бык, потоптался

И ринулся в непогодь ночи.

В вагонах, забыв передряги,

Курили, смеялись, дремали...

Тут, видно, о рыжей дворняге

Не думали, не вспоминали.

Не ведал хозяин, что где-то

По шпалам, из сил выбиваясь,

За красным мелькающим светом

Собака бежит задыхаясь!

Споткнувшись, кидается снова,

В кровь лапы о камни разбиты,

Что выпрыгнуть сердце готово

Наружу из пасти раскрытой!

Не ведал хозяин, что силы

Вдруг разом оставили тело

И, стукнувшись лбом о перила,

Собака под мост полетела...

Труп волны снесли под коряги...

Старик! Ты не знаешь природы:

Ведь может быть тело дворняги,

А сердце - чистейшей породы!

1948 г.