Презентация "Слово о полку Игореве" (9 класс) по литературе – проект, доклад

« Слово о полку Игореве»

Учениц 9 «В» класса Есауловой Елизаветы, Куклиной Елены, Лазерко Дарьи и Тамошайтис Алины.

«Слово о полку Игореве» — выдающийся памятник древнерусской литературы. Воплощение в «Слове...» идеи единства Русской земли.

В основе сюжета «Слова...» лежит действительное событие русской истории: в 1185 году новгород-северский князь Игорь Святославич совершил поход на половцев, его рать была разгромлена, сам Игорь взят в плен. Глубокое идейное осмысление автором этого исторического события и мастерство художественного воплощения позволяют говорить о «Слове...» как о выдающемся памятнике древнерусской литературы. Ученые не пришли к единому мнению о том, кто был автором этого выдающегося произведения. Известно, что это образованный и эрудированный человек, талантливый поэт и общественный деятель. Жанр этого произведения свободный. Д. С. Лихачев определяет его как «эпос», в котором соединяется фольклорное и книжное, лирическое и публицистическое начало. Композиционно «Слово...» делится на три части: вступление, в котором автор стремится подчеркнуть «торжественную» направленность своего произведения, настроить читателя на «высокий» строй мысли, соответствующей серьезности содержания: «Начать эту песню надо, следуя за действительными событиями нашего времени, а не по замышлению Бояна»; основная (повествовательная) часть, в которой автор не только рассказывает о событиях, но и выражает свое отношение к ним. Исторические эпизоды чередуются с вымышленными (вещий сон Святослава, плач Ярославны), а также с авторскими отступлениями и обращениями: «Вступите же, господа, в золотые стремена за обиду сего времени, за землю Русскую, за раны Игоревы, буйного Святославича!»;

заключение — образец «славы» — традиционно для эпического жанра древнерусской литературы: «Будьте здравы, князья и дружина, борясь за христиан против поганых полков!» «Слово...» отличает необыкновенный размах и масштабность изображения: Русская земля от Новгорода на севере до Тмутаракани на юге, от Волги на востоке до Угорских гор на западе. Большую роль в «Слове...» играют картины природы. Настроение природы созвучно происходящим событиям: затмение солнца является предзнаменованием недоброго конца, звери и птицы предупреждают Игоря об опасности: «Но уже беду его предостерегают птицы по дубравам; волки грозу на-вывают по оврагам; орлы клекотом на кости зверей зовут; лисицы лают на алые щиты». Изображая природу, автор часто прибегает к олицетворениям (природа скорбит, когда Игорь терпит поражение). В отличие от других произведений древнерусской литературы пейзаж в «Слове...» не статичен, а изображается в постоянном движении. Одним из основных художественных приемов, к которым прибегает автор «Слова...», является гипербола, соответствующая масштабности изображаемого пространства и времени: «Тот Олег мечом крамолу ковал и стрелы по земле сеял. Вступает он в золотое стремя в граде Тмутаракани, звон тот слышал давний великий Всеволод, сын Ярославов, а Владимир всякое утро уши затыкал в Чернигове».

Изображая конкретные исторические события, автор стремится донести до читателя мысль о необходимости объединения Руси. Эта идея заложена в основе произведения, разобщенностью князей объясняются трагические события в жизни Руси. Автор с великой горечью пишет: «Уж ведь, братья, невеселое время настало... Ибо сказал брат брату: «Это мое, и то мое». И стали князья... сами на себя крамолу ковать. А поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую». Эта важнейшая для «Слова...» идея единения выражается и в «золотом слове» Святослава, «со слезами смешанном». Святослав упрекает Игоря и Всеволода в самоуправстве, а русских князей — в разъединенности. Идея защиты Русской земли и необходимости единения изображена как призыв, идущий как бы от народа (отсюда близость «Слова...» к произведениям фольклора), но обращен он к князьям (отсюда книжная, публицистическая основа произведения).

Образы основных персонажей в «Слове о полку Игореве»

«Слово о полку Игореве» - один из самых значительных в художественном отношении памятников литературы Киевской Руси. Уже больше двухсот лет оно привлекает к себе пристальное внимание литературоведов и историков. Научные исследования, посвященные «Слову», исчисляются тысячами, однако до сих пор оно остается одним из самых загадочных произведений мировой литературы. Стиль «Слова» очень символичен. На мой взгляд, именно стремлением к символичности объясняется и способ обрисовки основных героев в «Слове» - все они являются образами-символами, выражающими какое-то одно качество. Так, великий киевский князь Святослав идеализированно изображен главой русских князей и Русской земли в целом, так, как традиционно изображались правители: Едва усыпил его мощный отец их, Святослав грозный, великий князь киевский, Гроза был Святослав! Этот князь грозен, умудрен возрастом и опытом. Поэтому автор упоминает о его седине и сравнивает князя с соколом «в мытех». Олег Гориславич — князь-крамольник, зачинатель княжеских раздоров на Руси: Тогда при Олеге Гориславиче сеялось и вырастало междоусобием.

Погибала жизнь Даждьбожиих внуков, Во крамолах княжеских век человеческий сокращался. Всеслав Полоцкий — князь-непоседа, искатель лучшей доли, более высокого княжеского «стола». Автор характеризует его как «хитрого и гораздого», даже «вещего», но не избежавшего в конечном итоге, как и все, «суда Божьего», то есть смерти: Пусть и вещая душа была в крепком теле, Но часто страдал он от бед. Ему первому и вещий Боян мудрым припевом предрек: «Будь хитер, будь смышлен. Будь по птице горазд, Но божьего суда не минуешь!» Боян — это символический образ «вещего», искусного певца, берущего свои истоки от языческих богов («внук Велесов»). Автор характеризует его творческую манеру как что-то данное свыше для того, чтобы славить избранников божьих – князей: Боян же, братия, не десять соколов на стадо лебедей пускал, Он вещие персты свои на живые струны вскладывал, И сами они славу князьям рокотали. Ярославна в «Слове» — это символ верной жены, спасающей своей любовью мужа на поле битвы.

Всеволод, постоянно характеризующийся как «буй-тур», изображен как мужественный, сильный воин, в пылу боя забывающий обо всем: о чести и жизни, отчем золотом престоле, о привычках и обычаях своей жены. Он символизирует воинскую доблесть русских воинов, так же, как и его дружинники: Там лежат нечестивые головы половецкие, Порубленные калеными саблями шлемы аварские От тебя, ярый тур Всеволод! Какою раною подорожит он, братие, Он, позабывший о жизни и почестях, О граде Чернигове, златом престоле родительском, О свычае и обычае милой супруги своей Глебовны красныя. Половецкие князья Кончак и Гзак представлены в произведении как олицетворение зла, вражеских сил, черной силы: «Стреляй же, князь, в Кончака, неверного кощея, за Русскую землю», «черный ворон, неверный половчанин!»

Лишь по отношению к одному герою в «Слове» можно говорить о «движении» образа. Этот персонаж – князь Игорь. Организовавший и возглавивший необдуманный поход на половцев, Игорь Святославич изображен в «Слове» как отважный, честолюбивый, но «молодой» и «буйный» князь, ум которого скован чувствами и желаниями. В этом он противопоставляется «седому» и опытному Святославу. Лишь в конце произведения автор указывает на происшедшую в Игоре перемену, сообщая о его поездке в Киев к Святославу: Девы поют на Дунае, Голоса долетают через море до Киева, Игорь едет по Боричеву Ко святой богородице Пирогощей. Радостны земли, Веселы грады! Таким образом, почти все образы в «Слове о полку Игореве» можно назвать символическими.

Они отражают какое-то одно качество, черту характера, являются их яркими и емкими выразителями. Такая особенность в изображении героев характерна для произведений фольклора, где нет полного отражения внутреннего мира персонажа, его развития. Лишь один образ в «Слове» показан разносторонне, в движении. Это образ главного героя произведения – князя Игоря, который представлен противоречивым, способным изменить свои взгляды, пересмотреть свою позицию под влиянием каких-то событий.

Художественное своеобразие.

«Слово о полку Игореве» — сложное, оригинальное в художественном отношении произведение. Это не стихи, но и не обычная проза, поскольку она ритмически организована, наполнена тончайшей звукописью и тем самым похожа на стихи — недаром существует множество стихотворных переложений этого произведения. Среди жанров древнерусской литературы (летописи, поучения, «хождения», жития святых, воинская повесть) жанр слова можно определить как произведение церковного и светского красноречия, (торжественная речь). Но «Слово о полку Игореве» соединяет в себе черты нескольких традиционных жанров — воинской повести, героической песни и ораторской прозы. Кроме того, оно наследует черты, присущие устному народному творчеству, в частности жанрам плача (оплакивание печальных событий) и славы (прославление князей). А сочетание лирического и эпического начал создает поистине неповторимый художественный сплав, делающий «Слово...» уникальным памятником древнерусской и в целом мировой художественной литературы.

Все эти разнообразные стилистические элементы находят свое отражение в поэтическом языке «Слова...». Так, в нем широко используется военная терминология («копье преломить» — одержать победу); элементы ораторского красноречия (обращения — «Братие и дружино!», «Яр тур Всеволод!», «О Донец!»; риторические вопросы и восклицания — «Не ваши ли воины золочеными шлемами по крови плавали?»; многочисленные повторы — рефрен «О Русская земля! ты уже за холмом!»). Тесно связано «Слово...» и с фольклорной традицией. Это проявляется в использовании песенной символики (князья — «солнце», Ярославна плачет «кукушкой», Игорь летит «соколом»); постоянных эпитетов («борзые кони», «чистое поле»; «сизый орел»); народно-поэтических сравнений (битва сравнивается с посевом, который печалью восходит по Русской земле, или со свадебным пиром, где воинам-сватам недостает кровавого вина). Звуками, звонами, пением переполнено все «Слово...» («кони ржут», «трубы трубят», «скрипят телеги»). Не Менее оно насыщено и всем многоцветьем красок («черные тучи», «серебряные струи», «красные щиты»).

Но особенно широко в «Слове...» используется фольклорный прием одушевления и олицетворения сил природы, что отражает идущее от времен язычества представление о единстве природного и человеческого мира. Природа здесь не фон исторических событий, а действующее лицо. Исторический факт — затмение солнца — в летописи интерпретируется как знак Божьего гнева, а в «Слове...» солнце само активно действует против князя Игоря и его войска. Ярославна вместо христианской молитвы обращается к природным силам — Ветру, Днепру, Солнцу, — разговаривая с ними как с живыми существами, принимающими активное участие в судьбе ее мужа. Кажется, что автор «Слова...» помнит времена «Трояновы», когда славяне поклонялись Солнцу, Днепру и Ветру. В этом контексте не кажется странным и одушевление отвлеченных понятий: мы встречаем здесь и Деву Обиду с лебедиными крылами, и зловещего Дива, и Карну — олицетворение скорби и плача. Какие-то мифические черты проглядывают и в образе Бояна, словно он действительно может обернуться и орлом, и сизым волком, и белкой. Все это свидетельствует о том, что ко времени создания «Слова...» древнерусская литература накопила большой творческий опыт и достигла художественной зрелости.

Значение произведения.

«Слово о полку Игореве» по праву признается памятником мирового значения и стоит в ряду шедевров мировой средневековой литературы. Об этом произведении оставили свои восхищенные отклики многие деятели русской и мировой культуры. Не было ни одного крупного русского ученого-фнлолога, который не писал бы о «Слове...». Насчитывается более семисот работ, посвященных этому произведению. Многие исследователи отмечают, какое большое влияние имело «Слово...» на развитие не только русской литературы, но и искусства в целом. У Пушкина в самом конце его жизни были планы сделать перевод этого произведения, но уже в поэме «Руслан и Людмила» чувствуется воздействие древнего памятника: на пиру у Владимира гости слушают «глас приятный» певца Бояна. А в заметке о «Слове...» 1836 года поэт отмечал: «Многие писатели XVIII века не имели вместе столько поэзии, сколько находится оной в плаче Ярославны, в описании битв и бегства». Критик В.Г. Белинский назвал это произведение «прекрасным благоуханным цветком, достойным внимания, памяти, уважения». Увлечение «Словом...» отразилось и в творчестве Гоголя, в частности в его «Страшной мести» и «Тарасе

Бульбе». Со «Словом о полку Игореве» связано еще одно выдающееся достижение русского искусства — опера Бородина «Князь Игорь». На сюжет «Слова...» созданы замечательные картины русских художников, таких, как Васнецов. Оно переведено на все славянские языки и большинство западноевропейских. Но до сих пор появляются все новые издания, переводы, исследования, посвященные гениальному памятнику древнерусской литературы, который находит отклик и в сердцах современных читателей.

Немного о каждом герое произведения

Боян— древнерусский певец и сказитель, «песнотворец»,

Боян — др.-русск. «песнетворец» XI в., поэт и исполнитель своих произведений на гуслях. Автор «Слова о полку Игореве» величает Бояна «внуком Белеса», языческого восточнославянского бога, покровителя искусств, и «соловьем старого времени». Боян слагает песни-мифы, песни-гимны и «славы» богам, «дедам» и их достойным земным «внукам» — князьям Руси. Боян, являясь одним из основополагающих образов «Слова», не участвует в нем как герой. Вспоминая о нем, Автор произведения сравнивает свою поэтическую систему с системой своего великого предшественника.

В представлении Автора «Слова о полку Игореве» Боян — гениальный поэт, вершина др.-русск. «песнетворчества» XI в. Бояну ведомы образы лишь идеальных героев, достойных продолжателей дела своих Божественных покровителей. Свой князь для него всегда — победоносный сокол, свой воин — серый волк, а чужой — слабая галка. Сам Боян- творец мыслит и чувствует так же, как и созданные им образы идеальных героев. В этом — огромная сила воздействия его слова и его музыки на слушателей. Но с этим достоинством связана и его ограниченность. Он не способен увидеть себя, народ, природу и время в развитии, в борьбе противоречий. Образ Боян оказал большое воздействие на последующую литературу. Н. М. Карамзин в «Пантеоне российских авторов» поместил «портрет» Б. Обращались к образу Б. М. М. Херасков (поэма «Бахариана», 1803), А. Н. Радищев («Песни, петые на состязаниях в честь древним славянским божествам», 1800—1807), В. А. Жуковский («Певец во стане русских воинов», 1812), А. С. Пушкин («Руслан и Людмила»), Ф. Глинка («Письма к другу»), Н. М. Языков («Боян к русскому воину при Дмитрии Донском», «Песнь барда во время владычества татар», «Песнь Бонна при начатии войны», «Услад»),

Ярославна

Ярославна — жена князя Игоря, дочь князя Ярослава Осмомысла. В комментарии к первому изд. «Слова о полку Игореве» названо имя Ярославны — Ефросинья. Др.-русск. источник этих сведений неизвестен. Княгиня Ярославна в «Слове» - символически сгущенный образ русских женщин конца XII в., оплакивающих своих «милых лад» (сыновей, мужей, братьев, отцов), которые погибли на поле брани в половецкой степи или попали в плен к врагам. Образ Ярославны написан без каких-либо подробностей, которые дали бы основание поставить вопрос о внешне-внутреннем сходстве, а тем более об отождествлении Я. с супругой князя Игоря.

Плач Ярославны от начала до конца так насыщен мифологическими образами, что можно уверенно сказать: ее мышление — языческое, настолько языческое, что нельзя обнаружить даже малейших следов христианского мироощущения и тем более христианских верований. Царство мертвых, в котором оказался погибший «милый лада» (все убитые воины), помещается ею где-то на западе — это представление вполне соответствует дохристианскому миропониманию русичей. Воображение Ярославны, стоящей на забрале (помосте) Путивльской крепостной стены, послушно рисует ей желанную картину: приняв образ кукушки (чайки), душа Ярославны летит вверх по Дунаю на встречу с «милым ладой», чтобы обмыть его «кровавые раны». Такое воплощение души характерно для мифологического сознания восточного славянина, а не для православного христианина.

Видно, что Ярославна осознает Светлое и Тресветлое Солнце и Ветер-Ветрило как общечеловеческих высших повелителей, а Днепр-Славутич как свое, русское божество. Смысл ее молитвенного возношения души к Солнцу и Ветру-Ветриле в том, чтобы склонить их от гнева к милости, т. е. простить русичам их непослушание и неверие, проявленные перед походом на половцев. Смысл же мольбы к Днепру-Славутичу иной: Я. просит его о содействии «милым ладам» в их пути на родину, как бы исходя из того, что Солнце и Ветер-Ветрило уже вняли ее скорбному молению к главным высшим повелителям, приняв как искупительную жертву и жизни русичей, погубленные на поле брани, и страдания русских женщин, оставшихся без своих отцов, мужей, братьев, сыновей или внуков. Автор «Слова о полку Игореве» верит в силу моления Ярославны, в действенность ее заступничества за русичей, пострадавших из-за малодушного неверия в высшие силы, и потому показывает, как эти силы, смилостивившись, помогают князю Игорю в его побеге из плена: сполохи северного сияния, т. е. Светлое и Тресветлое Солнце, служат беглецам небесным ориентиром в ночной гонке на конях, а Донец укрывает их от глаз врагов и «лелеет» в пути. Так возникает великая надежда на спасение Руси от погибели. Ее начало и ее основа — добровольное подчинение высшим силам. Ее утверждение — в преображении душ «буйных» князей, в их отказе от взаимоистребления, в установлении на Руси единства.

Образ Ярославны стал одним из самых популярных образов русской женщины в литературе. К нему обращались писатели и в XIX, и в XX вв.: М. Херасков (поэма «Бахариана», 1803), К. Случевский (стихотворение «Ты не гонись за рифмой своенравной...», 1898), В. Соловьев («Ответ на Плач Ярославны», 1898), В. Брюсов (стихотворение «Певцу «Слова», 1912), Л. Татьяничева (стихотворение «Ярославна», 1943), П.Антокольский (цикл стихов «Ярославна», 1944), Н. Рыленков (стихотворение «Ярославна», 1961). Известны также поэтические переводы и переложения только плача Ярославны (очень часто в XIX в. — романсы на данную тему): В. Загорский «Ярославна» — романс, И. К. Козлов «Плач Ярославны».

ярослав осмомысл

Ярослав Осмомысл (род. ок. ИЗО) — праправнук Ярослава Мудрого, представитель династии Ростиславичей. Только к Всеволоду Большое Гнездо и Я. О., князю галицкому, Автор обращается подчеркнуто персонально, не присовокупляя к ним ни братьев, ни других князей. К имени Я. добавлено прозвище О. Существуют разные версии по поводу значения этого прозвища. Вероятно, здесь это слово означает «многомудрый». Данное достоинство галицкого князя оценено выше всех других. Князь действительно был умен и подтвердил это делом. В самое смутное время XII в. он княжил 36 лет, в то время как на Киевском столе князья менялись много раз, иногда чуть ли не каждый год.

И имя, и прозвище, и продолжительность княжения, и политические принципы роднят Я. О. с Ярославом Мудрым, в силу чего четче проявляются идеал и традиция, в которой Автор видит опору Руси. Прочно и высоко сидел Я. О. на «златокованом троне», так что был виден всей Русской земле и соседним странам. Я. О. был богат, имел мощное войско, и соседи боялись его. В 1185 г, было еще памятно, как почти 30 лет назад он вышел победителем в борьбе с киевским князем, «отворив врата Киеву», но успех не вскружил ему голову, и князь, проявив политическую мудрость, «подарил» киевский трон смоленскому князю. Я. О. сознает масштабы восточной угрозы Руси и своему княжеству, имевшему общую границу с половецкой степью. На этом основывается, видимо, уверенность Автора в том, что Я. О. непременно примет участие в объединенном походе против половцев. И все же Автор, верный своему взгляду на огромную роль характера человека в его делах, затрагивает в призыве к Я. О. и личные струны его души. Дочь Я. Q. была женой князя Игоря, поражение которого могло «задеть» и его тестя. Кроме того, Автор надеется и на чувствительность Я. О. к защите христианской веры от «поганых», в том числе и от Кон-чака, которые тут, под боком, и потому опаснее, чем «султаны за землями», в борьбе с которыми Я. О., видимо, принимал участие.

Игорь Святославич

Игорь Святославич, князь новгород-север-ский (2.04.1151—29.12.1202)— главный герой «Слова о полку Игореве», центральный образ этого произведения. События и люди, прошлое, настоящее и будущее соотнесены, прямо или косвенно, с походом против половцев, инициатором и предводителем которого был И. С. Не менее важно и то, что он представляет наиболее распространенный тип князя в тогдашней Руси. Таких князей Автор называет «буйными».

Игорь в изображении Автора сам для себя высший авторитет, не склоняющий головы ни перед христианскими, ни перед языческими богами, не признающий ни старшинства среди русских князей, ни даже в своем роде Ольговичей. «Самость», устремленность к личной славе и личному величию — такова суть его жизненной установки. Ее корни, по мысли Автора, в традиции и во врожденном характере. Главная цель, «страсть» жизни, которой подчинены помыслы и действия И. С., — завоевание «всей» славы для себя и своего княжеского «гнезда», а вместе со славой — высшей власти и самых больших владений. Князь мнит себя общерусским патриотом. Отправляясь в поход против половцев, он убежден, что идет защищать всю землю Русскую. На деле же он, как показывает Автор, противопоставляет себя главным силам Руси и, кроме того, бросает дерзкий, самонадеянный вызов непослушания высшим небесным силам. Оказавшись вследствие этого в полной изоляции, без помощи свыше и без поддержки родины, он терпит сокрушительное поражение от объединенных половецких сил. Почти все воины либо погибают на поле брани, либо попадают в плен. Сам И. С., все князья и воеводы становятся почетными пленниками половецких ханов. Не менее значительны и пагубные последствия несчастного похода И. С.: сорван объединенный поход против половцев, который великий князь киевский Святослав III готовил на осень 1185 г., разгромлены и сожжены многие оказавшиеся без защиты города и села левобережной Руси, а их население либо перебито, либо угнано в степи Кончаком и Гзаком; литовцы, воспользовавшись моментом, напали на полоцкого князя Изяслава Васильевича, разбили его дружины, а его самого поразили насмерть.

Князь И. С., видимо, глубоко пережил трагические события, виновником которых он был, и осознал в плену всю пагубу для Руси от неверия в высшие силы и от самостийной политики, раз-. бивающей единство Руси. Осознал и внутренне преобразился. Этот истинно патриотический и именно религиозный переворот в сознании И. С. предвещает — и это подтверждает его удачный побег из плена — успехи в дальнейшей борьбе с врагами. Счастливая концовка «Слова» должна была, по мысли Автора, воодушевить русских князей и русский народ на отказ от междоусобиц, на объединение сил для защиты целостности и независимости Руси.

Олег Святославич

Олег Святославич, которого автор выразительно называет «Гориславичем», напоминая о народном горе, вызванном его усобицами. Внук Ярослава Мудрого, Олег жил во второй половине XI — начале XII века. Он был постоянным противником Владимира Мономаха, борясь с ним за влияние и власть. Вот почему автор «Слова...» пишет о том, что Олег Гориславич «мечом крамолу ковал» и стрелы по земле сеял. Имя этого князя, одного из зачинателей междоусобной борьбы, не случайно стоит в заглавии произведения. Так и Игорь, отправившийся в поход на половцев добывать «себе славы», принес только горе русской земле, на которую после его поражения обрушилось опустошительное нашествие врагов.

Святослав Всеволодович (князь киевский)

Святослав III Всеволодович, великий князь киевский (ок. 1125—27.07.1194)— сын князя киевского Всеволода Ольговича, внук Олега Святославича (Гориславича); был киевским князем во время событий, описанных в «Слове». В «Слове» Святослав — носитель основной идеи, идеи объединения Руси под началом самого мудрого и авторитетного .князя для обороны от агрессии врагов, для сохранения независимости родины в целом и каждого княжества в отдельности. Святослав показан не только как государственный муж и полководец, но и как человек

Весной 1185г. он был подвергнут труднейшему испытанию. Его племянники, князья Игорь и Всеволод, бросили дерзкий вызов объединительной политике С., тайно отправившись в поход против половцев. Сокрушительный разгром Игоревых полков и последовавшее за ним опустошительное нашествие на Русь половецких ханов Кончака и Гзака легли позором не только на князей — виновников разгрома, но и на «серебряные седины» умудренного жизнью С., старейшины рода Ольговичей, к которому принадлежали также князья Игорь и Всеволод. Поражение их войска и пленение их самих ликвидировали все положительные результаты (как военно-политические, так и морально-психологические) победоносного объединительного похода против половцев весной 1184г., который возглавлял С. Кроме того, были сведены на нет и благоприятные мифологические результаты, которым русичи придавали огромное значение: притихший, «усыпленный» разгромом и пленением хана Кобяка злой дух коварства и обмана Лжа снова усилился и принялся за свою разрушительную работу.

С., оценивая негативные последствия Игорева разгрома, на первое место ставит ослабление единства власти на Руси, угрожающее ее независимости. Эта же забота-проблема поставлена Автором в центр вещего сна, который видит С. в своем «златоверхом» тереме. Обдумывая причины опасной военной политики князей Игоря и Всеволода, С. находит их в родовой традиции Ольговичей и в жестокосердном, дерзко-непокорном характере обоих братьев. Трезво глядя на славолюбие князей как -на свойство, присущее всем и каждому, С. в то же время упрекает своих племянников за безрассудную чрезмерность их страсти к славе, проявившуюся в стремлении завоевать лишь себе всю славу, «и прошлую, и будущую».

Олег Гориславич

Олег Гориславич (ум. 1.08.1115)— внук Ярослава Мудрого, дед князя Игоря Святославича, князь черниговский и тмутараканский. Настоящее отчество князя О. Г. — Святославич, но в истории он остался не с ним, а с отчеством-прозвищем — Гориславич, данным ему Автором «Слова о полку Игореве».

Когда миновало время Ярослава, время единства русских князей и русского народа, Русь раскололась. Внуки Ярослава, князья О. Г. и Владимир Всеволодович Мономах, всю жизнь воевали друг с другом. И вина за это возлагается на «буйного», непримиримого О. Г., «ведь это О. Г.. мечом раздоры ковал, по земле стрелы сеял». Многообразен, обширен урон, который причинил Русской земле О. Г. Автор с горечью отмечает, что в одной из кровопролитнейших битв русичей с русичами на Нежатиной Ниве в 1078 г. пали два князя: Изяслав Ярославич, великий князь киевский, родной дядя О. Г., и Борис Вячеславич. Автор особенно печалится о гибели последнего (потому что он был "молод и храбр", а значит, мог бы быть еще полезен Родине), хотя и не одобряет его участия в битве против своих. Его втянула в междоусобную борьбу погоня за славой, и он бесчестно, зря погиб за местнические феодальные притязания О. Г.

Но Автор горюет не только о гибели князей во взаимных усобицах. Глубоким состраданием к простым людям пронизано лирическое отступление о несчастной доле, о растрате богатств Руси: «Тогда, при Олеге, Гориславичем прозванном, то распылялось, то прорастало войнами, — погибало достояние внука Дажьбога (русского народа. — Ред.), и в княжьих раздорах век людской сокращался». Почти все, а часто и все, что создавал и накапливал труженик, тратилось на многочисленные войны, зря уничтожалось в их пламени. Огромный урон был нанесен князьями живой людской силе Руси. Победители жестоко расправлялись с побежденными: выжигали города и села, порой истребляя их население от мала до велика. Немалое символическое содержание вложено в замену отчества О. на прозвище. «Гори» (повелительное наклонение от глагола «гореть»), которое поставлено вместо «свято». О. Г. не сохранил святую славу отца и деда, а растерял ее, сжег в огне междоусобных войн. Г. — прозвище меткое и глубокое, в духе того времени. Оно — клеймо проклятия на князе, проклятия от предков, современников и от потомков. Оно — глубокий реалистический символ: О. Г. без настоящего отчества — авантюрист без роду и племени, князь-бродяга. Его судьба подтвердила характеристику Автора.

При О. Г. «по всей Русской земле редко пахарь покрикивал, но часто вороны каркали, трупы деля меж собой, да галки на своем языке говорили, собираясь летать на поживу». Истребление крестьян и тягловой силы в войнах, уничтожение деревень в огне пожаров неизбежно вело к запустению земли, к ослаблению военной силы Руси. Реалистическая картина опустошенных войнами полей осмыслена в символическом плане: при О. Г. немало Русской земли попало под власть половцев («вороны и галки»), которые, разумеется, занимались не умножением плодородия полей, а разграблением страны. В повествовании об О. Г. тема мира звучит столь же мощно, как и тема войны. Всю жизнь он провел в войнах; воюя, совсем не думал об интересах русского народа и о его счастье. Получается, что дед Игоря воевал против своего народа, а Потому навеки опозорен Автором «Слова» в памяти народной.

Светлое и Тресветлое Солнце

Светлое и Тресветлое Солнце — персонаж «Слова», представляющий высшие силы в этом произведении. Высшие силы неба воплощены в безличном всемогущем Божестве, которое в плаче Ярославны названо С. и Т. С. Оно — главная действующая сила в космосе, в природе и на земле, оно — хозяин света и тьмы, кровавых зорь, туч, молний, возвещающих поражение Игоря, буйных ветров, зверья и птиц и т. п. С. и Т. С. вездесуще и всемогуще, ибо от него зависит жизнь и смерть всего, что есть в природе, не исключая и человека. С. и Т. С. — средоточие высшей мудрости, и в «Слове» оно предсказывает судьбу безрассудного похода князя Игоря. С. и Т. С. — высший справедливый судия, Бог, карающий русичей за безверие и буйное самовольство, но и милосердно снисходящий к мольбам Ярославны и русских женщин, сполохами северного сияния указывающий путь на Русь осознавшему свою вину, бежавшему из плена князю Игорю. С. и Т. С. — не только грозный повелитель, но и спаситель, оно — всеобщий жизнедатель и потому «всем тепло и красно».

С. и Т. С. «разговаривает» с людьми и природой на языке Света и Тьмы, который понятен всему и всем — от князя Игоря до травинки, скорбящей о погибших воинах. Союз С. и Т. С. и людей достигается тогда, когда, поняв его язык и осознав его как высшую силу и мудрость, люди действуют в согласии с его повелениями. Вездесущее С. и Т. С. проявилось в «Слове» от начала до конца: в символах потемневшего, гневного и карающего Солнца, в символике кровавых зорь, синих молний, погребальных костров, вечера, ночи, черного покрывала над Святославом, крыши златоверхого терема без князька, моря полуночи и других образов. Их поэтика и сила воздействия обусловлены тем, что они входят в миф о Солнце, который неразрывно связан с реальной социально-политической действительностью Руси.

Ветер-Ветрило

Ветер-Ветрило — один из основных мифологических персонажей «Слова о полку Игореве», одушевленный в сознании Автора и героев произведения. Основное его предназначение — добро, по мифологическим представлениям героев, в частности Ярославны, он должен помогать «своим». Поэтому Ярославна и недоумевает, зачем В.-В., как бы изменив самому себе, своему доброму предназначению, нес на крыльях половецкие стрелы, тем самым оказав содействие таким врагам Руси, которым присуща истребительная, злобная ярость Хына (словом «хыновские» Ярославна называет половецкие стрелы). По мифологическому устройству мира, запечатленному в сознании/Ярославны, В.-В. не должен был бы действовать таким образом. Тут ясно видно различие миропонимания Ярославны и Автора. Для него зло и добро не только находятся в непрестанном противоборстве, но и восходят к единому общему источнику, к Творцу и Владыке, по распоряжению которого и действует В.-В., участвуя в наказании русских князей и воинов за их непослушание высшей Воле.

Донец и Стугна

Донец и Стугна — реки, одушевленные персонажи в «Слове». Д, — приток Дона, С. — правый приток Днепра. Все атрибуты Д., кроме речи, — от природы, а не от человека. Д. течет, у него есть берега, на нем плавают и над ним летают птицы, но вместе с тем сама река, ее берега и все природное окружение действуют как разумные существа, подчиненные единой воле. Д., хотя и не изображается человеком, но, словно равный с равным, беседует с князем. Д. принимает Игоря во время его побега как заботливый хозяин, как друг принимает гостя, милого сердцу. Д. предоставил ему в распоряжение самого себя («лелеял князя на волнах»), двух своих ближайших друзей («подстилал зеленую траву на серебряных берегах»), друзей из своего окружения («одевал туманом теплым под се-нию дерев зеленых»), своих зорких и надежных слуг («охранял — гоголем на воде, чайкой над рекой, чернядью на ветрах») (гоголь и чернядь — нырковые утки, обитающие в глубоководных водоемах и отличающиеся осторожностью).

Д. — идеальный образ друга, символ друга, которым может быть и человек, и природа. Игорь, счастливо вырвавшийся из тьмы плена, полон раздумий об этом. Он благодарен, искренне и глубоко, всем друзьям — от Солнца, Д. до Овлура и черняди. Именно в беседе с Д. открывается читателю еще одна новая особенность сознания, преображенного после испытания поражением и пленом Игоря: чувство благодарности подлинным друзьям, признание их заслуг. Оно скрепляет его спасительный союз с природой и людьми. В беседе с Д. Игорю вспомнился 1093 г. Память включилась по ассоциативной связи двух побегов от половцев — его, Игоря, в 1185г., и Владимира Мономаха с младшим братом Ростиславом в 1093 г. — побегов, в которых участвовали две русские реки, Д. и С. Тогда, почти 100 лет назад, половцы нанесли русским тяжелое поражение, и в бурной, разлившейся от дождей С. утонул Ростислав, а сам Мономах, выручая брата, едва-едва спасся. С. одушевлена, как и Д., но противопоставлена ему. С. — река мелководная, жадная до чужих ручьев и речек, до чужой воды, которую она «пожирает» в периоды разлива и за счет которой полнится, «бурлит, ширится к устью». Таков ее нрав. Русских она встретила как врагов и Ростислава закрутила в водовороте и утащила на дно, под «темный», недружелюбный берег. Так С., «пожрав» чужие реки и ручьи, из реки русской превратилась в чуждую, враждебную. С. символизирует мнимого друга, своего по внешнему виду и местонахождению, но чужого по внутренней сути. Таким и был дед Игоря, Олег Гориславич, который и тогда, в 1093 г., в союзе с половцами разбил русские дружины, и когда они переправлялись, убегая от врагов, через С., князь Ростислав и стал ее жертвой.

Как и С., Олег Гориславич не раз «топил» доверившихся ему друзей, и Автору достаточно намека, чтобы в памяти современников всплыли и смерть другого молодого князя Бориса Вяче-славича, и трагическая картина опустошенных при участии Гориславича русских сел и деревень. Сам Автор разделяет горе матери Ростислава, оплакивающей его. И князь Игорь на ее стороне. Значит, он поддерживает Владимира Мономаха, а не своего деда — так глубоко преобразилась его душа! Поэтому он отводит от себя похвалу Д. за удачный побег. Ни о каком «веселии Руси» по поводу своего побега Игорь и не помышляет, а думает о продолжающейся долгие десятилетия погибельной драме Отечества и ее причинах. По сравнению с ней побег Игоря -событие незначительное и потому не может развеять его глубокую скорбь. Игорь думает о том, что мнимые друзья среди князей не перевелись, и в час кризиса они, как С., станут врагами своих и друзьями чужих.

Злые и добрые духи

Злые и добрые духи: Воля, Див, Земля, Лжа, Нужда, Обида (Дева-обида), Хвала, Хула, Хын (хынова)— одушевленные персонажи, вовлеченные в борьбу и действия людей. Хн. — дух агрессивной ненависти, злобной ярости, который может обладать каким-либо народом или племенем, превратив его в подобие разбойным гуннам, разрушительным смерчем прошедшим по многим странам Азии и Европы. В речи бояр к таким именно народам и племенам отнесены половцы, литовцы, ятвяги и деремела: «И многие разбойные («хынове») народы— литовцы, ятвяги, деремела и половцы — повергли к ногам вашим копья свои...» Для Автора все живое вовлечено в космическую борьбу Тьмы и Света, Зла и Добра, которая ведется на разных уровнях — на земном и небесном, на физическом и психическом. Хн.— это некое буяное начало, агрессивный «гунн» в людях и в природе, «гунн» насилия и злобы, с новой силой взбунтовавший Кончака, Гзака и других недругов Руси. Ярость Хн. не есть первоначало. Она показана как следствие нашествия половцев на Русь, вызванного предвкушением легкой добычи

из-за ослабления обороны Руси. Толчок всей лавине бед дал разгром Игоревой рати. Суждение бояр совпадает по сути с точкой зрения Автора, который ранее подробно рассказывал от своего имени о подобном лавинообразном эффекте поражения войска Игоря. Мифологическая О., злое божество низшего уровня, подняла половецких ханов-лебедей в новый поход на Русь, разожгла пламя алчности и междоусобиц среди русских князей, «прогнала обильные времена», подтолкнула врагов Руси на походы против нее. Вслед за О. пробудилась Л., еще один темный злодух человеческой души. Бояре расширяют перечень бедственных последствий в сверхчеловеческом и психическом мире, рассказывая об агрессии Хн., Д., Н. и Хл. Каждый злодей действует в своей сфере человеческой души, сердца и разума. Все эти мифические существа, населяющие видимый и невидимый миры, активно воздействуют на жизнь человека и природы.

Бояре

Бояре — один из коллективных портретов в «Слове о полку Игореве», данный в форме характеристики боярской думы, с которой великий князь «держал совет» по важным государственным делам. Политическая позиция Б. во многом отличается от великокняжеской и авторской. Они жестче, непримиримее оценивают поход князя Игоря, по существу обвиняя его (не без оснований) в высокой степени честолюбия (вознамерился взять Тмутаракань), в легкомысленной самоуверенности. По мнению Б., Игорь готовился к военной прогулке и вовсе не думал об интересах Русской земли. В отличие от Авто-ра, Б. не желают вникать в психологию, в душу Игоря, огрубляют его образ. Б. настроены к нему враждебно, но перед Святославом III, его дядей, стараются прикрыться маской объективистской отстраненности.

Сквозь дипломатическую сдержанность Б. сквозит скрытая язвительная насмешка над Игорем и Всеволодом, попавшими в плен: «Уже соколам крылышки пообрубили саблями нечестивых, а самих опутали путами железными». «Соколы с обрубленными крыльями и в железных опутенках» — символический образ недавно гордых князей — точно характеризуют катастрофу, которую они потерпели. В символе Б. просвечивает злорадная мысль, что уже никогда покалеченные «соколы» не обретут прежней высоты и дальности полета. Автору же совершенно чужда насмешка над поверженными «буйными» князьями, так как он не отделяет их судьбу от судьбы Руси, а, напротив, отчетливо сознает, что одно неразрывно связано с другим. Автор скорбит прежде всего о «храбрых русичах», о воинах и простых людях, пострадавших от нашествия Кончака и Гзака. Б. возлагают на Игоря и Всеволода ответственность за несчастную судьбу молодых князей Олега и Святослава, взятых в поход, и поэтому «подчеркивают несамостоятельность их действий. Б. вовсе не упоминают старшего сына Игоря Владимира, который также попал в плен. Тут их позиция в принципе совпадает с авторской. Автор и сам раньше говорил только о четырех солнцах-князьях, а не о пяти, по-видимому, одного из них он считает недостойным такого уподобления — того, кто жил в плену, как в «семейном гнездышке», готовясь к свадьбе с молодой Кончаковной, в то время как Русь оплакивала погибших и угнанных в рабство.

По мнению Б., пленение русских князей пробудило у половецких ханов яростное желание снова ринуться на Русь, покорить ее. Похожая мысль высказана Автором и от своего имени, но, в отличие от Б., он высоко оценил заслуги Святослава III в организации похода против половцев и в разгроме полков Кобяка, а также подчеркивает принципиальную угрозу для его власти как неизбежное следствие каяльской трагедии. Необходимо отметить в речи Б. отсутствие христианской символики и догматики, хотя официально они, разумеется, исповедовали православие. Отсюда можно сделать вывод, что христианская религия в конце XII в. на деле не была господствующим мировоззрением даже в господствующем классе Руси. Для Б. характерно: Христа они не упоминают и не думают о нем, а о демонах Диве и Хыне говорят как о реально действующих злых божествах, с полной верой в их физическое бытие.

Овлур

Овлур — половец, организатор побега князя Игоря из плена, сам бежавший с ним на Русь. О. достоин отдельного упоминания лишь потому, что он наглядно показывает движение художественного метода др.-русск. литературы от Бонна (XI в.) к Автору «Слова» (XII в.) как движение к более глубокому и правдивому осмыслению мира. О. — чужой, князь Игорь — свой, и для Бояна отношения не могли перейти черту отчуждения или враждебности. Но поэтика «Слова» иная — судить по правде времени. Тут есть переход от Света к Тьме и от Тьмы к Свету, тут свой может стать чужим (врагом), а чужой — своим (другом), что убедительнее всего показано в образе реки Стугны. Стугна — русская пограничная река, но при определенных обстоятельствах она топит своих и помогает чужим. О. был чужим, стал своим — только этим превращением он и интересен для нас.

Кончак И Гзак

Кончак и Гзак — половецкие ханы; К. — сын хана Атрака (Отрока), внук хана Шарукана; Г. — глава объединения донских половцев-бурчеви-чей, сын хана Веглюка (Белюка).

Образы К. и Г. играют заметную роль в раскрытии замысла Автора — призвать русских князей к единству ради спасения Руси от чужеземного порабощения. В «Слове» показано, как, забыв внутренние ссоры, дружно действуют разные половецкие ханы, когда во владения Степи вторгается войско князя Игоря. В погоне за князем Игорем, сбежавшим из плена, К. и Г., мирно беседуя, спорят о том, какую тактику выгодно применить в борьбе с Русью. К. защищает традиционную политику русско-половецких браков, с которой было связано постоянное вмешательство половцев во внутриполитические дела Руси. Г. считает, что пришло время отказаться от этой политики (убить пленного сына князя Игоря Владимира, а не выдавать за него дочь К.), сделав ставку только на беспощадную, непримиримую борьбу. Автор «Слова» показывает, что эти расхождения во взглядах между К. и Г. ничуть не мешают их единству в борьбе с Русью, что теперь, когда Степь усилилась, а Русь ослабела, последнее слово остается за Г., за теми, кто делает ставку на сокрушение Руси силой оружия.

Картина Васнецова В. М. «После побоища Игоря Святославича с половцами»

После побоища

сражение

Плач ярославны

Плач яросалвны Над широким берегом Дуная